Софья Ролдугина - Кофе и мед [СИ]

— Слушаю. Это вы, драгоценная невеста? Что-то произошло?

— Не знаю, — откликнулась я, пытаясь выровнять дыхание. Выходило скверно. — Дядя Рэйвен, я не знаю, что делать. У меня тут в кофейне какой-то человек. Кажется, иностранец. И он очень интересуется Герром Биратом, тем алманцем с маскарада. У меня плохое предчувствие, очень плохое, дядя, я…

— Задержите его любым способом. Буду через полчаса, — резко ответил маркиз. И добавил чуть мягче: — Вы справитесь, Виржиния.

Я кивнула, совершенно позабыв, что по телефону этого разглядеть нельзя, и повесила трубку. Силы на то, чтобы выйти в зал, появились нескоро.

Мистера Берга к тому времени за столиком уже не было. Мэдди сказала, что он вышел почти сразу.

Дядя Рэйвен явился даже быстрее, чем обещал — и двадцати пяти минут не прошло. Ума не приложу, как ему это удалось. Он прибыл один, с чёрного хода, автомобиль с водителем оставил на Тейт-лейн, за поворотом. И без приветствий и вступлений спросил:

— Человек, о котором вы говорили, уже ушёл, верно?

— Вы правы, — вздохнула я с раскаянием. — Наверное, не стоило мне оставлять его без присмотра. Ручаюсь, он догадался, что я его в чём-то подозреваю.

— Не стоит сокрушаться, Виржиния, — ободряюще улыбнулся он. — Справиться с таким визитёром вам пока не по плечу. Сомневаюсь, что даже леди Милдред смогла бы найти к нему подход… Впрочем, как раз она умела преподносить сюрпризы.

В общий зал проходить мы не стали, обошлись маленькой комнатой для отдыха. Мэдди подала маркизу чай с молоком, я обошлась без напитков: честно говоря, даже мысль о глотке кофе вызывала тошноту. Дядя Рэйвен оставил пальто и шляпу на крючке, а трость прислонил к своему креслу. Некоторое время царила тишина. Он пил чай и смотрел на меня поверх синих стёклышек очков, и почему-то от одного этого взгляда становилось спокойно и легко.

— Вам стало лучше, дорогая невеста?

— О, да, намного, — с облегчением призналась я. — Стыдно признаться, однако он совершенно вывел меня из равновесия.

— Стыдиться вам нечего, — успокоил он меня и добавил ровным голосом: — Если бы мы с вами встретились в подобных обстоятельствах, полагаю, результат был бы таким же.

— Или более пугающим, — наконец улыбнулась я. О, да, что там какой-то бесцветный иностранец рядом с главой «ос»! — И мне уже кажется, что Паола Бьянки лучше владела приёмами для отвлечения внимания… Она рассказывала немного о том, как это работает, поэтому теперь мне легче было их заметить.

— Удивительная женщина, — заметил маркиз. Вышло нечто среднее между скупой похвалой и выражением сочувствия. — Опишите, пожалуйста, вашего посетителя. Как он выглядел, что говорил. Вы ведь запомнили?

— Да, — кивнула я и рассказала всё, что сумела отметить за время короткого разговора. Особенно дядю Рэйвена заинтересовали не одежды и не загадочный акцент, а те самые «приёмы», вроде платка и перстня, и то, чем гость интересовался, какие именно вопросы задавал.

— Что ж, — отставил маркиз пустую чашку, когда я наконец закончила. — Некоторые мои опасения подтвердились. Виржиния, вам ни в коем случае нельзя даже пытаться переиграть мистера Берга. Имя вымышленное, к путешествиям он не имеет никакого отношения. Пять лет назад он приезжал в составе алманской торговой миссии.

— А чем он занят сейчас?

— Вам об этом задумываться не стоит, — мягко осадил меня дядя Рэйвен. — Но, полагаю, для вашего же блага лучше прояснить некоторые детали. Тот, кто представился вам на маскараде «господином Советником»…

— Кем, простите?

— Герр Бират, «господин Советник», — пояснил маркиз терпеливо, но глаза его насмешливо блеснули: — Вы не зря хотели заняться алманским или романским языком, это было бы полезно. Так вот, герр Бират действительно является советником при алманском посольстве, и зовут его Михаэль Мёллер. Он, скажем так, принадлежит к умеренному крылу, выступающему за крепкий союз с Аксонией и расширение торгово-экономических связей. Но его противники, к сожалению, в большинстве, и сейчас многое держится исключительно на авторитете господина Мёллера и его связях. Это первое, о чём я хотел сказать. И второе… Два дня назад он пропал. Пока никакой официальной реакции нет, но скоро последует обмен нотами. Хотелось, чтобы мистер Мёллер объявился до того, как события примут неприятный оборот, но надежды на это мало.

Я опустила взгляд, задумавшись. Значит, политика и дипломатия… Советник исчез, а ко мне пришли «побеседовать», поскольку нас видели вместе на маскараде. Плохая новость — придётся быть вдвойне осторожной.

— Если мистер Берг объявится снова, то, наверное, лучше нам с ним не разговаривать.

— Нет, поговорить вы можете, — спокойно возразил дядя Рэйвен. — Но, во-первых, обязательно дадите ему понять, что не подозреваете, кем был на самом деле «герр Бират». Во-вторых, Берг должен уйти в уверенности, что вы ничего не знаете и не понимаете, но дальнейшие его действия могут навести вас на опасные раздумья. И, конечно, вы должны сразу же сообщить мне, если он появится.

— Вы знаете, кто он? — сделала я последнюю попытку разузнать о Берге хоть что-то — для собственного спокойствия.

— Мы не будем обсуждать его личность, Виржиния, — покачал головой дядя Рэйвен. — Но я сомневаюсь, что он ещё раз появится здесь. Не волнуйтесь слишком сильно… А сейчас я вынужден вас покинуть.

— О, да, конечно, — спохватилась я и, помедлив, добавила: — Спасибо, что вы откликнулись. Я не знала, что и думать.

— Напротив, вы хорошо подумали и поступили совершенно правильно, — ответил маркиз, поднимаясь. — В десять я пришлю за вами своего водителя и автомобиль. Не стоит сейчас пользоваться случайным кэбом.

О Лайзо маркиз не сказал ни слова, и я была искренне благодарна.

Вечером произошло небольшое недоразумение, которое Георг метко обозвал «комедией чудовищ». Дядя Рэйвен сдержал обещание и прислал за мною автомобиль, за рулём которого был уже знакомый водитель, пугающе невзрачный, из тех, кого легче принять за «осу» в отставке, чем за слугу. Но когда я садилась в салон, у крыльца остановился кэб, откуда появился Клэр, явно пребывающий не в самом лучшем расположении духа. Признаться, совершенно вылетело из головы, что он грозился забирать меня из кофейни лично, пока не минует опасность.

Затрудняюсь сказать, кто первым на кого кинул косой взгляд, но водитель маркиза наотрез отказался пускать в автомобиль баронета Черри. Тот, в свою очередь, сладким голосом запретил мне ехать «с этим не внушающим доверия… субъектом». Последнее слово прозвучало хуже самого грязного ругательства — о, умение Клэра с помощью одних только интонаций унизить любого человека вызывало уважение и опаску.

И началось…

Нет, они не бранились; ниже достоинства джентльмена затевать перепалку со слугой, и уж точно не подобает водителю выказывать открытое непочтение. Но взгляды, но деланно равнодушные замечания, но пассажи, полные скрытых намёков! Сложно предположить, чем бы закончилось напряжённое противостояние, но, к несчастью, я слишком устала, чтобы наблюдать за спектаклем, и категорически заявила: если вопрос не решится через минуту — уеду на первом попавшемся кэбе, одна. И затем вернулась в кофейню за тростью, забытой из-за всей этой суматохи.

Когда я вышла снова, то Клэр скучал в автомобиле, глядя в сторону, а водитель дожидался у дверцы, чтобы помочь мне сесть.

— Какое счастье, что в нашем мире есть женщины. Иначе, боюсь, любые споры длились бы веками, — позволила я себе отпустить шпильку — исключительно из-за крайней усталости.

— Да, да, — смиренно кивнул Клэр. И добавил с поддельной печалью в голосе: — Но девять из десяти споров бы не начинались вовсе. Тоска, право.

У особняка нас поджидал ещё один сюрприз, облачённый в потрёпанный каррик.

— Без предупреждения, не вовремя, на ночь глядя, — поднял руки вместо приветствия Эллис, точно сдаваясь сразу. — Сожалею, раскаиваюсь, больше не повторится… Можно пройти?

— Вы ведь знаете, что двери этого дома для вас всегда открыты. Я слишком многим обязана вам… кроме всего прочего, — ответила я несколько растерянно и, поблагодарив кивком и улыбкой, отослала водителя. Визит действительно оказался неожиданным. — Что-то произошло?

— Да — и нет, — нахмурился он и сунул руки в карманы, глядя исподлобья вслед отъезжающему автомобилю. — Мне надо подумать. И, в общем-то, я не к вам зашёл.

А вот это меня по-настоящему удивило… И немного обидело. Честно признаться, я привыкла считать Эллиса своим другом; «другом» в первую очередь, разумеется, но и собственническое «своим» было не менее важно.

Но обозначать недовольство было бы недостойно леди.

— И к кому же?

— Какой холодный тон, дорогая племянница, просто бальзам для моего старого сердца, — сладко заметил Клэр, выступая вперёд. — Я вас верно понял?